Как холодно в земле - Страница 6

Он чувствовал, что ему необходимо побыть некоторое время подальше от кабинета и полицейского участка. Как и предсказывал Пирс, по делу Линдси Херст был вынесен открытый вердикт. Маркби ничего другого и не ожидал. Им пока не удалось выйти на приятелей погибшей девушки, живших вместе с ней в пустующем доме. И поскольку о них ничего не было известно, можно с уверенностью сказать, что найти их практически невозможно. Гораздо важнее выяснить, где Линдси взяла смертельную дозу наркотиков. Ее убил героин, а с этим наркотиком бамфордской полиции до недавнего времени почти не приходилось сталкиваться. И снова Пирс оказался прав. С коноплей местная полиция имела дело часто, но появление в городке более серьезных наркотиков стало для нее настоящей головной болью.

Он упорно работал над делом все выходные, тщательно прорабатывая каждую зацепку и стараясь при этом создать побольше шума. Он знал по опыту, чем сильнее шумишь, тем вероятнее, что где-нибудь проснется эхо. Но не в этот раз. Расспросы в пабах и на дискотеках, где бывала погибшая девушка, ни к чему не привели. Даже если бы они и прищучили продавца, то мало чего этим добились бы, потому что надо было отыскать воротил, заправляющих этим отвратительным бизнесом. В действительности им не хватало обыкновенного везения, счастливого случая — который, как подозревал Маркби, обещал представиться не раньше, чем рак на горе свистнет.

В воскресенье вечером он с неохотой признал, что они сделали все, что было в их силах, и им остается только ждать улова от заброшенных лесок. Маркби понимал, что загонял себя, вымотался, стал раздражительным, и рассудил, что если не возьмет отгула в счет потерянных выходных, то всем в отделе придется ой как несладко. Поэтому он решил устроить в понедельник день отдыха. Отправившись за город в надежде, что ветер надует свежие мысли в его усталую голову, он с негодованием обнаружил, что в его отсутствие местность, которую он знал и любил, необратимо изменилась.

Раньше здесь располагалось хозяйство, которое издавна, еще с тюдоровских времен, называлось Одинокой фермой.

Фермерский дом, который помнил Маркби, стоял на древнем фундаменте, у него были узкие четырехугольные каминные трубы, украшенные декоративной кладкой. В детстве Маркби часто играл здесь в ковбоев. Он с друзьями окружал недоумевающих коров, жующих сладкую траву, и перегонял их на другой конец поля. А кустарник служил им местом для игры в полицейских и воров.

Все исчезло под гусеницами бульдозеров. Поля, за которыми заботливо ухаживали многие поколения фермеров и в которых прошло его детство, были уничтожены. Справа он мог различить крыши Серой фермы, ближайшего к Одинокой ферме земельного владения, которое еще не стало жертвой застройщиков. Слева темным пятном на горизонте выделялась ферма Уитчетт, также пока сопротивляющаяся натиску асфальта и бетона.

Прежний пейзаж уже казался сном. Перед ним, насколько хватало глаз, расстилалась голая, покрытая шрамами земля. Все деревья были выкорчеваны и лежали с обнаженными корнями — вызывающие жалость павшие гиганты, униженные и лишенные ветвей. Те из них, чьи корни еще цеплялись за опустошенную землю, начали покрываться весенней зеленью, и на стволах, покрытых зияющими ранами, трепетали молодые листочки. От такого зрелища на глаза наворачивались слезы.

То, что не было уничтожено, было ужасным образом искалечено. Небольшой ручей, в котором Маркби любил ловить рыбу, был вычищен и направлен в другое русло, а его берега расширены и выстелены бетонными плитами, чтобы он уже никогда не смог вернуться к своему естественному течению. Росшие вдоль него ивы исчезли. Неподалеку полотно новой дороги пробегало около полумили и зарывалось в земляной холм. На том месте, где он с друзьями строил шалаши в ветвях столетних дубов и среди кустов ежевики, теперь стояло несколько недостроенных домов — жалких, ободранных приживалов под синим сводом небес. Оскорбляя слух, в уши вторгался тяжелый рык строительной техники. Над головой Маркби пролетела грачиная стая — скорее всего, в поисках своего разоренного гнездовья. Они покружили над голым полем и потянулись дальше — искать новый дом там, куда еще не добрались экскаваторы.

Маркби снова вздохнул, затем лицо его просветлело. Он увидел, как впереди и немного ниже того места, где он сидел, по недоконченной дороге медленно и осторожно движется серый джип. Прошло немного времени, и он остановился. Показался водитель. Вслед за водителем из машины выпрыгнула небольшая собака — белая с желтым, как терьер Джека Рассела, — и стала без всякой видимой причины, просто от полноты жизни, носиться взад-вперед по асфальту. Сделав несколько кругов, она спрыгнула в канаву и пропала из виду. Водитель вытащил из машины большой лист бумаги, развернул его и попытался разложить на капоте. Ветер не заставил себя ждать. Он налетел и попытался вырвать лист из рук мужчины. Защищая лист собственным телом и время от времени получая свободным углом по лицу, мужчина старался что-то в нем рассмотреть, и посторонний наблюдатель легко мог представить себе, с каким чувством и какие слова он при этом произносил.

Маркби улыбнулся. Он убрал в карман остатки шоколада и встал. Даже на таком расстоянии он узнал человека и собаку. В предвкушении разговора он начал спускаться по склону, поскальзываясь на вязкой глине и влажной траве. Оказавшись внизу, он стал, оступаясь и чертыхаясь, пробираться между глыбами развороченной земли. Проковыляв таким образом некоторое — не очень большое — расстояние, он сложил ладони рупором и крикнул: